Раньше И. Кант связывал идею нравственности, морального закона неприменно с религией
: «…Для исполнения морального закона необходимо представление о «благе», а для этого необходимо представление о «высшем благе», а для представления о самом «высшем благе» необходимо представление о Боге» [Малер А. Трансцендентальная теология Канта // Форум молодых кантоведов (По материалам Международного конгресса, посвященного 280-летию со дня рождения и 200-летию со дня смерти Иммануила Канта). — М.: ИФ РАН, 2005. — С.91 // http://iph.ras.ru/page49482484.htm]. Мир либерализма (Дж. Локк, Т. Гоббс) [1] единственной истинной формой видит т.н. «контрактную нравственность» гражданского общества (т.е. противоположного церковному или военному), опирающуюся на совместное преследование выгоды и целесообразности, «культуре контракта» [2], и готовое растерзать тех, кто медлителен в этом процессе.
Ныне под нравстсвенностью понимаются «… элементарные правила хорошего поведения — это абсолютное условие свободной личности. Без этой субстанции, без этой густой сети неявных правил мы не могли бы действовать как свободные личности» [Жижек С. Фундаментализм — это весело // http://community.livejournal.com/ru_philosophy/799897.html]. Добро — не абстрактно. Оно внутри людей. Чтобы победить монстра, надо победить зло в себе, т.е. быть нравственным человеком.
Впротивовес этому — «нигилизм», «подполье», т.е. «уничтожение веры в общие правила … Нет ничего святого» [Достоевский Ф.М. Полн. Собр. Соч.: В 30 тт. — Т. 16. — С.330]. «… Истоки нигилизма … отрыв от корней, от родного края (выделено нами. — О.Г.)… начинается страшно безродною … кончается жутко» [Ницше Ф. Полн. собр. соч.: В 15 т. — Т.3. — С.136].
По И. Канту, действие только тогда обладает моральностью (от лат. moralitas – «нравственность») [3], когда оно не просто соответствует
нравственному закону, а само вытекает из идеи долга. Нравственность понимается не как самоцель. Но только она единственно рождает правовое самосознание людей [4], и если оно у людей есть — отсюда есть и достоинство: „Любовь к родине — первое достоинство цивилизованного человека” (Наполеон Бонапарт) [5].
Но увы, императору французов не удалось примирить и привести в один лагерь «честь» (honneur) и «родину» (patrie) [6].
Теперь же современное бонапартистское движение как международное братство, основанное на интегрировании традиций и на национальном достоинстве, является превосходной альтернативой на всяческие поползновения властьимущих меритократических элит.
Примечания.
[1] Основания либерализма базируются на двух идеях И. Канта в трактате «К вечному миру»ч: идее об единстве человеческого рода, общечеловеческих ценностей и идеалов и идеи о возможности и необходимости изменения харатера международных отношений в духе гуманизма и прав человека
[2] «… Эгоизм в гражданском обществе — альфа и омега. Всякая встреча — поиск выгоды. Поэтому возникает недоверчивая до патологии, шизофреническая культура составления контрактов, в которых нужно отразить все, даже непредвиденные случаи. Если в старой России бывали неграмотные купцы, доверявшие в сделках "слову купецкому" и рукопожатию ("ударили по рукам" - в русской идеоматике означает - "решили дело"), то из Европы этот душок христианской доверчивости быстро выветрился. Гражданскому обществу свойственна "презумпция злого умысла" — за правило принято считать, что все всех хотят обмануть, и по данному факту строятся размышления — как сделать, чтобы НАС не обманули ОНИ. В прицел подозрения попадает и государство — гражданское общество смотрит на него, как на прожорливого "Левиафана", и тщательно следит, чтобы государственный институт где-то не перелез через бордюрчик договорных отношений с гражданами ... Отечество — по контракту. Если меня устраивают условия в ЭТОМ Отечестве — живу, а перестали устраивать или где-то предложили условия получше — расторгаю старый гражданский контракт и перехожу к новому. Поэтому открытые границы, свобода миграции - святая святых гражданского общества. Да и отмена паспортов, прописок, удостоверение личности по водительским правам - тоже его характерная черта … Естественно, что и сакральный когда-то институт брака становится почвой для заключения контракта. Атомизированные разнополые (а где уже и однополые) личности, само собой, заранее подозревают друг в друге склонность обжуливать, а потому тщательно расписывают брачный контракт. Впрочем, надо думать, институт государственной (давно уже не церковной!) регистрации брака тоже скоро объявят пережитком тоталитаризма. Миллионы людей уже живут без "глупых штампиков" в "гражданском браке" (кстати, созвучие этого института гражданскому обществу, полагаю, далеко не случайно). Отношения детей и родителей в гражданском обществе тоже все глубже и основательнее завязают в трясине контрактов, "прав сторон". Все сводится к выплатам на алиментной основе — вначале от родителей маленьким детям, а потом от взрослых детей - пожилым, нетрудоспособным родителям … Вся жизнь западного человека современности — это бесконечный поиск лазеек в параграфах контракта, это мучительная, навязчивая идея изменить духу закона, не изменяя его букве. Десакрализация нравственности как раз и имеет первым следствием расчленение духа и буквы закона, до того существовавших в нерассекаемой слитности. Оттого главное эльдорадо гражданского общества — поле софизмов, логических парадоксов и трюков, позволяющих мошенникам обмануть сложного, но бездушного робота государственного возмездия ... В конечном счете гражданское общество, безбожное, атеистическое, скрепленное только взаимной выгодой, лишенное жертвенности, выдвигает один монолитный непререкаемый религиозный постулат — ВОЗЛЮБИ СЕБЯ” [Леонидов А. Гражданское общество или одиночество в толпе // Наш современник. — 2005. — №2 // http://titir2007.livejournal.com/16395.html].
[3] Русские шовинисты очень любят указывать на то, что в украинском языке используются понятия «мораль» и «моральнисть», в то время как в русском эти понятия неоднокорневые — «мораль» и «нравственность», т.е. украинскому языку якобы недостает терминологического запаса. Однако примеры из других языков христианской традиции доказывают не только несостоятельность обвинения, но раскрывают подоплеку извращения и подмены понятий «мораль-нравственность» собственно в русской традиции. Ср. переводы «мораль» и «нравственность» на другие языки: албанский etikës, moralit, английский ethics, morality, болгарский етика, морал (!!!), греческий δεοντολογίας, ηθικής, испанский la ética, la moral, итальянский l'etica, la morale, немецкий Ethik, Moral, польский etyka, moralność, румынский etica, moralitatea, сербский етика, морал (!!!), словацкий etika, morálka, турецкий etik, ahlak, венгерский etika, erkölcs, французский l'éthique, la morale.
[4] Ius et ars boni et aequi — “Право — это искусство добра и справедливости”; «Право по самому существу есть … борьба с инстинктом, т.е. природой и его слугой — здравым смыслом … Переход от произвола к праву — анархия …» [Ключевский В.О. Афоризмы и мысли об истории // Тайны истории. М.П. Погодин, Н.И. Костомаров, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский о пользе исторических знаний: Сборник / Сост., вступ.ст. В.М. Соловьева. — М.: Высш.шк., 1994. — С.164, 191]. Грех анархистов состоит в том, что они „... почти не проникают в ее (власти, — О.Г.) сущность. Их отвращение к ней настолько велико, что они не желают ею заниматься, бояться о нее испачкаться, в их позиции есть что-то религиозное” [Канетти Э. Человек нашего столетия: Худож. Публицистика / Пер. с нем. — М.: Прогресс, 1990. — С.92].
[5] Есть известная фраза: «Патриотизм – последнее прибежище негодяя». По-английски фраза звучит так: Patriotism is the last refuge of a scoundrel. Обычно приписывается то Л.Н. Толстому, то Оскару Уайльду и толкуется в том ключе, что-де писатель осуждал патриотизм как чувство, достойное только негодяев. Данное утверждение неверно, как неверно указан и его автор. Настоящий автор выражения английский поэт, критик, историк литературы и лексикограф Сэмюэль Джонсон (1709–1784), который этой фразой хотел подчеркнуть благородство патриотизма. И даже слово «патриот» он писал не иначе как с большой буквы. Так, в статье «Патриот» (1774), которая имела подзаголовок «Обращение к избирателям Великобритании», С. Джонсон призывал своих читателей выбрать в английский парламент достойных людей, истинных защитников интересов своей страны, ибо «только Патриот достоин места в парламенте. Никто другой не защитит наших прав, никто другой не заслужит нашего доверия». А патриот, по мнению С. Джонсона, — это тот, «чья общественная деятельность определяется лишь одним-единственным мотивом — любовью к своей стране, тот, кто, представляя нас в парламенте, руководствуется в каждом случае не личными побуждениями и опасениями, не личной добротой или обидой, а общими интересами» (см: Литературная газета. 2001. 18–24 апр.). Таким образом, авторский смысл данного высказывания: не все пропало даже для самого отъявленного негодяя, если в нем еще живо чувство патриотизма, подчиняясь которому он может совершить благое дело, благородный поступок на войне или в мирной жизни. То есть патриотизм для такого человека — последний шанс морально возродиться, оправдать свою жизнь. Впоследствии выражение было переосмыслено и стало восприниматься как призыв не доверять громким словам о патриотизме и гражданском долге. Но и в первом, и во втором случае не допускает пренебрежительного, уничижительного толкования патриотизма как морали негодяев.
[6] «… В устах республиканца слово «честь» звучало как ругательство: «… честь – это вероломный талисман, (именем) которого деспоты бросали к ногам все человечество»…. В устах аристократа, наротив, ругательством было слово «патриот»…» [Загрязкина Т.Ю. Речь о культуре, или Что мы изучаем? // Вестн. Моск. ун-та. Сер 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. – 2010. – №2. – С.12].
Комментариев нет:
Отправить комментарий