«…Деятельность славянофилов, по существу своему, была революционной, ибо она ниспровергала освященные временем и традициями основы имперской жизни … Она хотела превратить инородцев, иноплеменников из подданых Российского Императора в подданых русского народа. И этим, при внешнем монархизме славянофилов, Реакция в действительности извращала самую идею монархии, а также и идею всероссийской Империи» [Мейер Г. Славянофильство и революция // Посев. — 2005. — №12. — С.12].
Благо, и идеологи находятся: «… для Николая Полевого [Н.П[олевой]. Малороссия; ее обитатели и история // Московский телеграф. — 1830. — №17-18. — С.80, 86, 224-225, 256, - О.Г.] малорусский миф был лишь мифом, вину за создание которого он возглавлял на Карамзина… Полевой..., предлагал признать, что Малороссия никогда не была «древним достоянием» России (опять слова Карамзина): эту страну завоевали — как англичане Шотландию и Ирландию.
«Мы обрусили их аристократов, помаленьку устранили местные права, ввели свои законы, поверья … но за всем тем обрусить туземцев не успели, так же как Татар, Бурятов и Самоедов». Раз уж малороссы оказались в таком ряду, понятно, что ни о какой особой их «русскости» говорить не приходится. «В сей народности [мы] видим только два основных элемента древней Руси: веру и язык, но и те были изменены временем. Все остальное не наше: физиогномия, нравы, жилища, быт, поэзия, одежда» [Назаренко М. Сокращенный рай: Украина между Гоголем и Шевченко // Новый мир. — 2009. — № 7. — С.164].
И далее: «… Два последних императора, ученики и жертвы реакционного славянофильства, игнорируя имперский стиль России, рубили ее под самый корень» [Федотов Г.П. Судьба Империй // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. — СПб.: София, 1992. — Т.2. — С.322].
Апофезом этой трансформации оказалось нахождение у престола «святого старца из народа»: «… Убил русскую монархию Григорий Распутин. Он — духовный виновник революции. Связь царя с Григорием Распутиным мистически прикончила русское самодержавие, она сняла с царя церковное помазание. Царь перестал быть помазанником Божьим после того, как связал судьбу свою с проходимцем=хлыстом, медиумом темных сил. Это было роковым событием не только для русского царства, но и для русской Церкви. Власть Григория Распутина над русской Церковью была самым страшным событием в религиозной жизни русского народа…. Это была кара за русское религиозное народничество, обоготворявшее языческую народную стихию и оторванное от Вселенского логоса, от вселенской Церкви» [Бердяев Н.А. Духовные основы русской революции. Опыты 1917-1918 гг. — СПб.: РГХИ, 1999. — С.15-16].
Радикально эта позиция выражена устами Шатова в романе Ф. Достоевского «Бесы»: "...Народ – это тело Божие. Всякий народ до тех пор и народ, пока имеет своего Бога особого, а всех остальных на свете богов исключает безо всякого примирения; пока верует в то, что своим Богом победит и изгонит из мира всех остальных богов. Так веровали все с начала веков, все великие народы по крайней мере, все сколько-нибудь отмеченные, все стоявшие во главе человечества... Если великий народ не верует, что он один способен и призван всех воскресить и спасти своею истиной, то он тотчас же перестает быть великим народом и тотчас же обращается в этнографический материал, а не великий народ.Истинный великий народ никогда не может примириться со второстепенною ролью в человечествеили даже с первостепенною, а непременно и исключительно с первою. Кто теряет эту веру, тот уже не народ. Но истина одна, а стало быть, только единый из народов и может иметь Бога истинного, хотя бы остальные народы и имели своих особых и великих Богов. Единый народ "богоносец" – это русский народ..." [Достоевский Ф. Бесы: Роман. – СПб.: Издательский Дом "Азбука-Классика", 2008. – С. 252].
Тенденции к перерождению России попытался восприпятствать Вл. Соловьев, закончивший свою статью, названную им “Русская идея”, утверждением единства России с христианским миром, писавший о невозможности осуществления национального призвания России иначе как с другими народами и для них [Шушарин Дм. Век «Вех» // http://infoart.udm.ru/magazine/novyi_mi/redkol/sh/vek.htm].
Но у него это вышло как-то жалко, неуверенно, невдохновленно, в то время как Н.Я. Данилевский чётко выступил против предлагаемого «бремени русского человека»: «... Тысячу лет строиться, обливаться потом и кровью и составить государство в восемьдесят миллионов, для того чтобы потчевать европейской цивилизацией пять или шесть миллионов кокандских, бухарских и хивинских оборванцев ... нечего сказать, завидная роль» [Данилевский Н.Я. Россия и Европа. — СПб., 1871. — С.63; Цит.за: Малявин С.Н. История русской социально-философской мысли. — М.: Дрофа, 2003. — С.28].
Но если Н.Я. Данилевский и Н.Н. Страхов призывали самозакрытся от остального человечества в некоем особом «славянском культурно-историческом типе», консерватор К.Н. Леонтьев молотом реальности раздробил и этот хрустальный иллюзорно-утопический проект: «... все славяне, южные и западные ... для нас, русских, не что иное, как неизбежное политическое зло» [Леонтьев К.Н. Дополнение к двум статьям о панславизме // Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство. — М., 1885. — Т.1. — С.77; Цит.за: Малявин С.Н. История русской социально-философской мысли. — М.: Дрофа, 2003. — С.46], и «… Россия не была и не будет чисто славянской державой, чисто славянское содержание слишком бедно для её всемирного духа» [Леонтьев К.Н. Византизм и славянство // Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство. — М., 1885. — Т.1. — С.10; Цит.за: Малявин С.Н. История русской социально-философской мысли. — М.: Дрофа, 2003. — С.51].
К тому же, указывает К.Н. Леонтьев, сама Россия пришла, как и Европа, к третьему и окончательному возрасту развития — «вторичного упрощения»: «… Молодость наша … сомнительна, мы прожили много, сотворили духом мало и стоим у какого-то страшного предела» [Леонтьев К.Н. Византизм и славянство // Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство. — М., 1885. — Т.1. — С.198; Цит.за: Малявин С.Н. История русской социально-философской мысли. — М.: Дрофа, 2003. — С.50].
И попытка неоевразийцев своей экспрессивностью вернуть Россию в эпоху «цветущей сложности»равносильно вприскиванию транквилизаторов в дряблое и немощное тело старухи.
Комментариев нет:
Отправить комментарий