Поэтому социалистами отрицается любая попытка даже ставить вопрос о ликвидации господствующей капиталистической системы (со всеми её региональными и фазисными инвариантами).
Попытка произвести преждевременную социальную революцию до того, как развитие производительных сил вступило в неразрешимое противоречие с производственными отношениями, является реакционной. Такая революция лишь задерживает развитие производительных сил или даже приводит к их регрессу [Кара-Мурза С.Г. Маркс против русской революции, 2008 // http://www.e-reading-lib.org/book.php?book=145404].
Так, один из теоретиков французских социалистов Люсьен Лора (L. Lauret) в книге «Актуальные проблемы социализма» (1957 г.) писал: «… Антикапиталисты, которые думают лишь о разрушении системы, не спрашивая себя, чем она должна быть заменена, имеют обыкновение видеть и изобличать «реакцию» чуть ли не повсюду, особенно там, где её нет. На самом же деле именно они являются самыми верными союзниками реакции. Непримиримо выступая против капитализма, находящегося в процессе преобразования, и против империализма, идущего по пути самоликвидации, они выступают в защиту реакции, представленной советским тоталитаризмом и подлинно реакционными феодальными режимами Африки и Азии… Антиимпериалистический бунт, который потрясает сейчас слаборазвитые страны, является по существу реакционным как в политическом, так и экономическом отношении… Этот примитивный антикапитализм мог себя оправдать в прошлом, когда европейский капитализм поддерживал реакционные режимы колониальных и полуколониальных стран. Сейчас он себя не оправдывает, поскольку ведущие державы свободного мира все чаще и чаще, даже при помощи европейского социализма, оказывают свое содействие в пользу демократизации… И в экономическом отношении антиимпериализм трудящихся слаборазвитых стран является тоже реакционным. Желая отбросить иностранный капитал, они стоят перед риском воспрепятствовать развитию производительных сил, без которых невозможно улучшение их уровня жизни и подготовка их освобождения» (Цит. за: [Солодовников В.Г. Проблемы современной Африки : Статьи и выступления. – М. : Наука, Гл. ред. восточ. лит-ры, 1978. – С.172, 173]).
Народ, представляющий капиталистический Запад, является по определению прогрессивным, даже если он выступает как «угнетатель». Народ-«варвар», который борется против угнетения со стороны прогрессивного народа, является для классиков марксизма «врагом» и подлежит усмирению вплоть до уничтожения [Кара-Мурза С.Г. Маркс против русской революции, 2008 // http://www.e-reading-lib.org/book.php?book=145404].
Именно как «Великая Октябрьская социалистическая революция» 1917 года в России, входя в противоречие с положениями марксизма, согласно которым сопротивление капитализму, не исчерпавшего своего потенциала развития производительных сил, так и сам русский народ, осуществивший эту революцию, являются реакционными.
В политическом плане именно Л.Д. Троцкий (Бронштейн) предвидел еще в 1906 г. необходимость проводить в отсталой стране «антифеодальные», буржуазно-демократические преобразования руками «пролетарского», социалистического правительства («Без царя, а правительство – рабочее!»), а затем, когда на Западе победят социалистические революции, с помощью прогрессивного европейского пролетариата реализовать в России социалистические преобразования: «… В стране экономически отсталой пролетариат может оказаться у власти раньше, чем в стране капиталистически передовой... Русская революция создает, на наш взгляд, такие условия, при которых власть может (при победе революции — должна) перейти в руки пролетариата, прежде чем политики буржуазного либерализма получат возможность в полном виде развернуть государственный гений» (Цит. за: [Елисеев А. 1937. Сталин против заговора «глобалистов». – М. : Яуза; Эксмо, 2009. – С.55]). А пока всемирной социалистической революции не произойдет, то миссия Советской России, с ее огромными ресурсами, сплоченной железной большевистской диктатурой – это роль «революционного охранника» и сырьевого поставщика прогрессивной, демократической, «левой» Европы, осуществляющей более гуманно глобализацию экономической составляющей капитализма. Кроме того, в России можно было бы создать некий «финансовый центр мирового капитализма», и это был бы центр «красный», коммунистический, имеющий в виду грядущее преобразование мирового хозяйства на социалистических началах. Он не менял бы капиталистической сути этого хозяйства, но способствовал бы его подготовке к социализму [Елисеев А. 1937. Сталин против заговора «глобалистов». – М. : Яуза; Эксмо, 2009. – С.56-57].
Как известно, В.И. Ленин обрушился за это на «иудушку Троцкого» с уничижительной критикой, признавая, например, в статье «Аграрный вопрос и силы революции» (1907): «… наша революция по содержанию происходящего общественно-экономического переворота буржуазная. Это значит, что переворот происходит на почве капиталистических отношений производства, и что результатом переворота неизбежно станет дальнейшее развитие именно этих отношений производства» [Ленин В.И. Аграрный вопрос и силы революции // Ленин В.И. Соч.. – Т. 15. – С. 204].
Затем оказалось, что в 1917 г. В.И. Ленин поддался революционному ражу и волюнтаристски отбрасывает классические взгляды марксистов, апеллируя к обстоятельствам необходимости реализации социалистической революции как на периферии мировой капиталистической системы. В отличие от Л.Д. Троцкого, В.И. Ленин и И.В. Сталин не стали ждать помощи от прогрессивной части мирового пролетариата и попытались реализовать социалистическое строительство в «отдельно взятой стране» и с «опорой на собственные силы» построить даже коммунизм «в отдельно взятом государстве».
Реальность якобы действительно подтвердила, что «… всемирная революция, т.е. переход от капитализма к бесклассовому обществу, не может произойти одновременно по всему миру, т.к. революционные массовые организации в одном регионе, в процессе разрушения государства и отменны товарно-денежных отношений, не могут ждать пока всемирный пролетариат созреет для революции. Когда-нибудь наступает революционная ситуация, которая развивается в конкретном месте или в нескольких регионах и тогда или капиталистическая контрреволюция победит диктатуру пролетариата или наоборот диктатура пролетариата разрушит государство и упразднит товарно-денежные отношения. Экономические эмбарго и военные интервенции со стороны мира капитала должны быть выстояны и отбиты до возможной победы всемирной революции. Затем долгое параллельное существование изолированного бесклассового общества и капитализма должно разрешится в пользу глобального бесклассового общества» [Социальная революция и возможный переходный период между капитализмом и бесклассовым обществом // http://tenoxx.livejournal.com/1740.html].
Практика как критерий истины показала полный провал данного подхода реализации социалистической революции и строительства коммунизма в отдельной взятой одной шестой земной суши.
А отказ «бросать красноармейцев на пушки и пулеметы фашистов» в пользу прогрессивных левых правительств Европы (а когда уж «совсем припекло», то милостиво соизволили в дань культивируемой агитпропом революционной романтике послать ограниченный контингент интербригадовцев в Испанию) привело к тому, что Советский Союз стал верным союзником хищнического англо-американского империализма, принеся ему в жертву как около трех десятков миллионов собственных граждан, так и миллионы мирового пролетариата.
В.И. Ленин скрыл свой антимарксистский разворот с помощью казуистической риторики и диалектических ухищрений: «… Великое значение разъяснений Маркса состоит в том, что он последовательно применял и здесь материалистическую диалектику, учение о развитии, рассматривая коммунизм как нечто развивающееся из капитализма (выделено нами, – О.Г.)» [Ленин В.И. Государство и революция // Ленин В.И. Избранные произведения: В 3-х тт. — М.: Политиздат. 1974. — Т.2. — С.305].
В лекции «Государство и революция» он указывает, что социализм – это первая стадия коммунизма, при которой средства производства обобщены, а в остальном действуют все институты буржуазного общества: разделение города и деревни, умственного и физического труда, деньги, зарплаты, банки, распределение – по труду. На этой стадии общество планово стимулирует науку и технологии. И только когда в результате научно-технического прогресса наступит изобилие товаров, будут отмирать институты буржуазного общества: деньги, зарплаты, различия между городом и деревней, между умственным и физическим трудом, распределение предметов потребления будет по потребности. Также Л.Д. Троцкий добавлял: «… На низшей ступени коммунизма, которую мы условились называть социализмом, оплата труда производится еще по буржуазным нормам, т.е. в зависимости от квалификации, интенсивности и пр..» [Троцкий Л. Преданная революция. – М., 1991. – С.199]; «… На первых порах своих рабочее государство не может еще позволить каждому работать «по способностям», т.е. сколько сможет и захочет, и вознаграждать каждого «по потребностям», независимо от произведенной им работы. В интересах поднятия производительных сил оказывается необходимым прибегать к привычным нормам заработной платы, т.е. к распределению жизненных благ в зависимости от количества и качества индивидуального труда. Маркс называл этот первоначальный этап нового общества «низшей стадией коммунизма», в отличие от высшей, когда вместе с последними призраками нужды исчезает материальное неравенство» [Троцкий Л. Преданная революция. – М., 1991. – С.42].
Да, возможно чисто теоретически В.И. Ленин был прав, что «…вовсе не обязательно проходить через капитализм полностью. Нужно лишь наличие некоторых базовых опор, которые можно использовать как трамплин социалистической революции. Более того, по его мнению, страна со «средне-слабым» уровнем развития капитализма более всего подходила бы на роль страны, которая эту самую революцию и начнёт. Ведь такая страна менее всего интегрирована в систему капитализма» [Елисеев А. Волевой марксизм Владимира Ленина // http://www.zavtra.ru/content/view/aleksandr-eliseev-volevoj-marksizm-vladimira-lenina-2013-01-24-013439/]. Да, взможно он также был прав в том, что «всемирная социалистическая революция» реализуется только при правильной политике в отношении крестьянства: «… 10 – 20 лет правильных соотношений с крестьянством [–] и обеспеченная победа в всемирном масштабе (даже при затяжке пролетарских революций, кои растут), иначе 20 – 40 лет мучений белогвардейского террора» [Ленин В. И. Полное собр. соч. – Т.43. – С.383].
Но осуществив антибуржуазную, рабоче-крестьянскую («советскую») революцию в России, пролетариат и крестьянство остались возле «разбитого корыта» – недоразвитых капиталистических отношений, и никаких оснований и возможностей для строительства коммунизма не оказалось.
Осуществляя «государственный контроль («диктатуру пролетариата») над капитализмом», большевики вынуждены были «достроить капитализм».
«… В 1921 году в России в борьбе, которая разворачивается в экономике, противостоят друг другу не капитализм и социализм, но «социализм» и государственный капитализм – с одной стороны, и море мелких товаропроизводителей – с другой. Цель большевистской партии – направить, канализировать экономическое развитие к государственному капитализму и «социализму», т.е. к крупной государственной промышленности. Следовательно, речь ни в малейшей степени не шла о разрушении рыночной экономики и о замене ее планом производства потребительных стоимостей, а просто о том, чтобы поставить экономику на ноги и, в частности, обеспечить снабжение городов…» [ИКП (Итальянская коммунистическая партия). Критика теории «Деформированного рабочего государства» // http://socrev.info/?q=content/ikp-kritika-teorii-deformirovannogo-rabochego-gosudarstva].
Построенное большевиками оказалось весьма уродливым и человеконенависническим как по форме, так и содержанию.
Потому, что «социалистически одомашнивая капитализм» (как довольно удачно определил этот процесс Ю. Хабермас), В.И. Ленин заложил в основание «советского государства» совсем другую парадигму, другие представления о мироустройстве, нежели в классическом марксизме.
Однако, в действительности, этой парадигмой был не «синтез славянофильства и западничества», не «национализация марксизма и марксизация национализма», как это видится С.Г. Кара-Мурзе вслед сменовеховцам, младороссам, евразийцам и национал-большевикам, трактовавших «Великий Октябрь» как своего рода национальную революцию.
Большевики возвели в принцип исконно русского общинно-уравнительного, завистливо-ресентиментного «грубого коммунизма»: «… Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека ... Грубый коммунизм … Для такого рода коммунизма общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом, общиной как всеобщим капиталистом. Обе стороны взаимоотношения подняты на ступень представляемой всеобщности: труд — как предназначение каждого, а капитал — как признанная всеобщность и сила всего общества…» [К. Маркс. Экономико-философские рукописи 1844 г. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. – Т. 42. – С.114-115].
И это опять при том, что ранее В.И. Ленин стоял на совсем противоположных позициях: в работе «От какого наследства мы отказываемся» (1897) он отверг как неприемлемую для социал-демократии такую черту русского народничества как «вера в самобытность России, идеализация крестьянина, общины и т.п.».
Захватив власть, большевики не нашли ничего лучшего, как сохранить в форме колхозов (с особой, общинной, «колхозной» формой сбственности на землю) и трудовых коллективов под управлением парткомов базирующиеся на взаимопомощи и взаимоконтроле («круговая порука») мелкие средневековые патриархальные общины и артели. Этим они сохранили в России и основу самой «грубой государственной формы, восточного деспотизма», в то время как история свидетельствует, что «… там, где они разложились, народы двинулись собственными силами вперед по пути развития, и и их ближайший экономический прогресс состоял в увеличении и дальнейшем развитии производства посредством рабского труда» [Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. – Т. 20. – С.186].
В условиях власти большевизма как «государственно-монополистического централизированного коммунизма», или «социал-империализма» произошел закономерный реванш «восточного / азиатского способа производства», описанный еще К. Марксом и его последователями как особая общественно-экономическая формация, зародившаяся в глубинах Азии.
Она характеризуется тем, что государство (централизованный аппарат чиновников) выступает здесь в роли верховного собственника средств производства, эксплуатирует работников, при этом концентрирует в своих руках хозяйственную, политическую, полицейскую, идеологическую и административную власть. Централизация капитала в руках государства совершенно чужда социализму, даже если она и является его непосредственным преддверием: «… Но ни переход в руки акционерных обществ, ни превращение в государственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил… Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист. Чем больше производительных сил возьмет оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать. Рабочие останутся наемными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки» [Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. – Т.20. – С.289-290].
Сосредоточение в одних руках всех видов господства ведет к формированию общества, где все поголовно эксплуатируемые трудящиеся фактически являются слугами или даже рабами могущественного государства.
С уничижительной критикой попытки возрождения «государства восточного типа» под маркой «Научного Государства» обрушился индийский мыслитель Шри Ауробиндо Гхош («Человеческий цикл»): «… По жесткости своей структуры такое государство намного превзойдет своего азиатского предшественника; ибо последнее по крайней мере делало две важные уступки для мятежника и поборника новых идей. Отдельной личности там предоставлялась свобода ранней саньясы – возможность отречения от общественной жизни ради жизни свободной и духовной, а группа имела право образовывать общины, подчиняющиеся новым концепциям, – такие, как сикхи или вайшнавы. Но унитарное общество, живущее по выверенным экономическим и чисто научным законам, не может допустить ни одного из этих резких отклонений от нормы. Очевидно также, что в нем разовьется устойчивая система общественных моральных норм и традиций и утвердится социалистическое учение, в истинности которого никому не будет позволено усомниться, фактически и, вероятно, даже теоретически, поскольку подобные сомнения могут скоро потрясти или даже подорвать систему. Таким образом, у нас появится новый типический строй, который, основываясь на чисто экономическом законе и функции, гунакарме, вследствие подавления индивидуальной свободы быстро превратится в застывшую систему рационалистических конвенций. И в конечном счете этот статичный строй неизбежно будет разрушен с наступлением нового индивидуалистического века мятежа, движущей силой которого станут, вероятно, принципы крайнего философского анархизма» (Цит. за: [Shraibman. Наука, общество, социализм… // http://shraibman.livejournal.com/927582.html]).
Еще ранее с критикой социальной алхимии и предвидением неминуемого перерождения марксистского «народного государства» в «общенародную тюрьму» выступил видный радикальный украинский мыслитель Иван Франко («Что такое прогресс?», 1903; т.45).
Еще «народовольцы» указывали то, что введённый большевиками «государственный капитализм» исходит из традиции российской государственности: «… Рядом с подобной эксплуатацией народа государством бледнеет всякая частная эксплуатация. Но, не довольствуясь этим, правительство употребляло все усилия для поддержания этой последней: как прежде оно создало дворянское землевладение, так теперь оно стремилось к созданию буржуазии. Вместо того чтобы взять сторону народного хозяйства, оно поддерживало частных предпринимателей, крупных промышленников и железнодорожников. По свидетельству всех экономистов, за целое двадцатилетие со времени освобождения крестьян не было предпринято ни одной меры к улучшению экономического быта народа; напротив, вся финансовая политика правительства была направлена на создание и поддержку частного капитала: субсидии, гарантии и тарифы, все экономические мероприятия за этот период были обращены в эту сторону; и в то время как на Западе правительство служит орудием и выразителем воли имущественных классов, уже достигших господства, у нас оно являлось самостоятельной силой, до известной степени источником, творцом этих классов. Таким образом, в сфере экономической современное государство представлялось «Народной воле» крупнейшим собственником и главнейшим самостоятельным хищником народного труда, поддерживающим других, более мелких эксплуататоров» (Вера Фигнер. Запечатленный труд. 4. Либералы).
Получив для реализации революции профессиональную организацию революционеров (большевиков), В.И. Ленин, однако, оказался в ситуации поголовного отсутствия специального корпуса функционеров. «… Вынужденная управлять экономикой против собственной воли, потому что капиталисты это делать отказались, партия была поглощена этой деятельностью: она усиливалась как партия, но теряла в то же время свой марксистский характер… Изолированная на вершине громадной капиталистической машины, предоставленная самой себе, она изменила свою природу под воздействием рыночных механизмов, которые превратили ее в передаточный механизм капиталистического накопления» [ИКП (Итальянская коммунистическая партия). Критика теории «Деформированного рабочего государства» // http://socrev.info/?q=content/ikp-kritika-teorii-deformirovannogo-rabochego-gosudarstva].
Вначале основой управленческого аппарата советской власти стали евреи. В.И. Ленин признал в разговоре с раввином С.М. Диманштейном (1896-1938), возглавлявшим еврейскую секцию Наркомата по делам национальностей, а затем – Центральное бюро евсекции ЦК ВКП(б): «…Еврейские элементы были мобилизованы против саботажа и тем спасли революцию в тяжёлую минуту. Нам удалось овладеть государственным аппаратом исключительно благодаря этому запасу разумной и грамотной рабочей силы». Эти слова, переданные ЕТА (Еврейским телеграфным агентством) из Москвы, были опубликованы во всей мировой прессе и множество раз цитировались в разных еврейских изданиях.
Затем появляется бюрократия диктатуры пролетариата над экономикой. Поскольку бюрократия есть лишь формальным выражением определенного способа производства, которое делает необходимым существования такого института как «государство» [Маркс К. // Маркс К. и Энгельс Ф. Полное собр. соч. – Т.1. – С.270], то целиком можно определить то, какая бюрократия возникла в СССР: «…Что касается России, вопрос ставится и разрешается в следующей плоскости: имеется государство и далекая от исчезновения бюрократия, которая развивается и усиливается: следовательно, мы находимся в классовом обществе. Русская бюрократия со своими доходами не накопляет вазы, шелка или земли. Она покупает товары серийного производства или, пользуясь всемирно известным термином, выражающим превосходство англосаксонского капитала, «стандартизированные» товары. Она получает эти товары в обмен на прямоугольные кусочки бумаги, пачки которых в маленьких кожаных бумажниках она бережно прижимает к своему сердцу. Эти бумажные прямоугольники — деньги, в переводе на русский — рубли: следовательно, речь идет о бюрократии капиталистического способа производства» [ИКП (Итальянская коммунистическая партия). Критика теории «Деформированного рабочего государства» // http://socrev.info/?q=content/kritika-teorii-deformirovannogo-rabochego-gosudarstva-chast-2].
Затем рабочее советское государство («диктатура пролетариата») сумело взгнуздать бюрократию для того, чтобы накопить необходимые общественные богатства, и руководилось при этом «благими намерениями», ведь «... конкурентное преимущество плановой государственной экономики заключается в потенциально более эффективном управлении всеми ресурсами нации в целом, что, якобы, должно увести такую экономику в отрыв от обычной капиталистической по темпам роста. В конце концов, настанет момент, когда благодаря очень высокой производительности труда и научно-техническим достижениям, издержки на производство товаров массового спроса станут в такой экономике столь низки, и сами товары смогут изготавливаться в таком изобилии, что от денежной системы, как механизма распределения материальных благ, можно будет в принципе отказаться. Это и есть коммунизм, когда «от каждого по способностям, каждому – по потребностям», и все, что обеспечивает жизнедеятельность человека, предоставляется ему, фактически, даром ... А недостатки социализма заключаются в том, что он, руководствуясь понятийным аппаратом капитализма, развивается в соответствии с логикой капитализма, и не в какой другой логике развиваться не может. На практике это приводит к тому, что социалистическое государство, монополизируя инвестиционный процесс и потребление ресурсов всего общества, превращается в государство-суперконцерн, в котором бюрократия начинает играть роль менеджмента, и начинает руководствоваться все той же капиталистической логикой – логикой минимизации издержек. В том числе и на повышение уровня жизни населения, и логикой максимизации инвестиций. Вот почему в тот момент, когда основные социально-политические задачи такого государства, которые провозглашались как цели, необходимые для обязательного достижения, оказываются, решены, оно останавливается в развитии. Общенациональные цели важны, но их число невелико: образование, здравоохранение, транспортная и военная инфраструктура, соцобеспечение, жилье, космос... » [Голубовский Дм., Липовой Д. и аналитики «Калита-Финанс». Социал-капитализм – будущее мировой экономики // http://kf-news.ru/authors-column/golubovsky/kapitalizm-budushee-mirovoy-ekonomiki.html].
Затем уже используемая бюрократия (в кланово-номенклатурном оформлении) приватизирует государственные институты вместе с накопленными богатствами.
Реальный экономический анализ доказывает существование в Советском Союзе эксплуататорского класса, присваивающего прибавочную стоимость – бюрократии, «государственной буржуазии». «… Над рабочими и крестьянами и в противовес им, – констатировал известный хорватский и югославский коммунист, а затем – социал-демократ Антэ Цилига (1898-1992), – вырос новый господствующий класс, который является хозяином всех средств производства, господствует над пролетариатом, свел все общественные организации к корпоративно-иерархической основе и захватил полную власть в государстве» [Цилига А. Русская революция и причины её вырождения // http://socrev.info/?q=content/ante-ciliga-russkaya-revolyuciya-i-prichiny-ee-vyrozhdeniya]. «…Советское государство заменило собой класс капиталистов, – определяет бывший ведущий теоретик марксизма-ленинизма в СССР, академик Теодор Ойзерман (1914 г.р.; его аспирантами были М. Мамардашвили, Э. Ильенков, П. Гайденко и др.). – Этот факт, разумеется, никогда не предавался гласности, но рабочий класс ощущал его повседневно» [Ойзерман Т.И. Амбивалентность социалистической (коммунистической) теории марксизма // Вопросы философии. — 2008. — №11. — С.43], «… для пролетария главным, первичным фактом, характеризующим СССР, являлась эксплуатация его, пролетария, действующим через посредство государства и гос. собственности капиталом» [Инсаров М. Стал ли троцкизм альтернативой сталинизму? // http://socrev.info/?q=content/stal-li-trockizm-alternativoy-stalinizmu].
Иными словами, «… основными классами в таком госкапиталистическом обществе, как и в любом капиталистическом, являются два антагонистических класса: 1. класс отчужденных от управления своей деятельностью и распределения результатов труда пролетариев и 2. класс их эксплуататоров в лице разного рода начальников (нанимателей) – представителей капитала, в данном случае государственного (при частном капитализме к этому классу относятся и собственники частного капитала – буржуазия). Один был господствующим, не только в экономике, но и в политике. Второй был всегда подчиненный и отчужден также и в политике» [Георг. Реставрация или модификация? //http://socrev.info/?q=content/restavraciya-ili-modifikaciya].
Известно замечание Л.Д. Троцкого, что попытка представить советскую бюрократию как класс государственных капиталистов «не выдерживает критики», ибо у бюрократии нет ни акций, ни облигаций, не обладает частной собственностью на средства производства, «… своих прав на эксплуатацию государственного аппарата отдельный чиновник не может передать по наследству… Недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой решающей области означала бы превращение ее в новый имущий класс» [Троцкий Л. Преданная революция. – М., 1990. – С 207, 210], на что оппоненты отвечают, что они «... далеки от намерения доказывать, что бюрократия это класс. Мы попросту и в общих чертах говорим, что точно также, как присутствие капиталистических «категорий» доказывает существование капитала, классовая борьба доказывает, что общество имеет классовую структуру» [ИКП (Итальянская коммунистическая партия). Критика теории «Деформированного рабочего государства» // http://socrev.info/?q=content/kritika-teorii-deformirovannogo-rabochego-gosudarstva-chast-2]; «… Конечно, бюрократия никогда не может быть классом. Она может быть только бюрократией государства, которое само является инструментом классового господства. Если есть бюрократия, значит имеются и классы» [ИКП (Итальянская коммунистическая партия). Критика теории «Деформированного рабочего государства» // http://socrev.info/?q=content/kritika-teorii-deformirovannogo-rabochego-gosudarstva-chast-3]. Тот факт, что в Польше рабочую борьбу «Солидарности» сумели возглавить консервативно-клерикальные силы еще не отрицает классового борьбы самих этих рабочих против эксплуатации и угнетения, реализуемых партийной бюрократией.
Почему все же есть основания характеризовать «советский строй» как «государственный капитализм»?
Потому, что «… главная, определяющая черта капиталистического способа производства – отнюдь не частная собственность, но антагонизм наемного труда и капитала, никуда неисчезнувший в СССР, антагонизм, на котором базируется вся совокупность капиталистических отношений: товарное производство, классы, государство, деньги, нации и т.д. Уничтожение капитализма – это уничтожение не только частной собственности, но и всей системы капиталистических отношений. Осуществляемое революционным пролетариатом (и никем вместо него) уничтожение частной собственности — начало, первый шаг социалистической революции, а не ее завершение. Понятно, что уничтожение капиталистических отношений – дело не одного дня, а десятилетий. Оно не происходит в день, когда рабочие берут власть и даже когда они экспроприируют капиталистов» [Инсаров М. Стал ли троцкизм альтернативой сталинизму? // http://socrev.info/?q=content/stal-li-trockizm-alternativoy-stalinizmu].
Сами капиталистические отношения в СССР не просто не исчезли или были оттиснуты на задворки, но получили доминирующее положение в трансформированной форме: «… Пока сохраняется товарное производство, пока сохраняются классы, пока сохраняется государство (даже полугосударство – диктатура пролетариата), до тех пор существует капитализм. Рабочие – класс капиталистического общества, поэтому, если существует рабочее государство …, значит существует и капитализм, хотя и вытесняемый и умирающий. Определяющий признак «рабочего государства» (лучше говорить прямо: диктатура пролетариата) – не государственная собственность, а рабочая власть, руководство организованного и вооруженного пролетариата над всеми областями жизни общества… диктатура пролетариата осуществлялась большевистской партией, но эта партия сохраняла революционно-пролетарский характер и имела целью разрушение капиталистических отношений, а не их распространение, триумф и увековечивание, как возникшая на ее обломках возглавляемая Сталиным партия национал-капиталистического строительства. Идейной основой всех … ошибок … было непонимание … истинной природы Октябрьской революции – не социалистической, как думают сталинисты с троцкистами, и не чисто буржуазной, как полагают анархисты с полуанархистами из числа т.н. «коммунистов рабочих Советов», но двойной: объективно и экономически – буржуазной, субъективно и политически – пролетарской революцией… экономически Советская Россия ни на одну минуту не вышла и не могла выйти за пределы капитализма, и … капиталистической оставалась не только частная промышленность СССР, но не в меньшей степени его действовавшая согласно законам прибыли и рентабельности государственная промышленность … контрреволюция выросла из государственного сектора, движущими силами ее были директор и спец, а возглавлял ее «центрист» Сталин…» [Инсаров М. Стал ли троцкизм альтернативой сталинизму? // http://socrev.info/?q=content/stal-li-trockizm-alternativoy-stalinizmu].
В работе 1931 г. «Агония мелкобуржуазной диктатуры» лидер децистов Тимофей Сапронов давал следующую замечательную по своей правильности характеристику господствующего в СССР социального строя: «… С точки зрения исторического развития капитализма наш государственный капитализм не только не является высшей формой развития капитализма, а скорее его первичной формой, формой — в своеобразных условиях — первоначального капиталистического накопления, он является переходным от пролетарской революции к частному капитализму. Как в Англии (в 16-17 вв.) мелкий производитель путем огораживания был лишен средств производства (см. «Капитал», первый том), так и у нас так называемая «коллективизация» отделила мелкого производителя — крестьянина от его средств производства. Хотя если в Англии «овцы поели людей», у нас бюрократические «колхозы» поели и овец, и крестьян» (Цит за: [Инсаров М. О причинах пассивности пролетариата // http://sozrev.org.ua/archives/42]).
Как указывает А. Девятов, «реальный социализм» в СССР попытались построить на основе расширенного товарного производства без частной собственности и без капиталистов. Фактически, исходя из изобретенного китайцами приращение богатства через товарную экономику без частной собственности (в то время как на Западе существовали три способа накопления капитала «из ничего» – процент на кредит, обменный курс и капитализация ожиданий, в основе которых лежало право частной собственности на средства промышленного производства товаров). К. Маркс назвал такую экономику «азиатским (восточным) способом производства», где главная роль в экономике принадлежит государству, доминантным ресурсом выступает человеческий труд, финансы опираются на натуральные стоимости, а богатство измеряется весом золота и серебра, и веками отработана система государственной бюрократии, которая служит, управляет, но не владеет собственностью [Девятов А. Падение социализма в СССР. И уроки для Китая // http://ss69100.livejournal.com/327848.html]. «… Товарно-денежный, или экономический, аспект внутренних репрессий предполагал «накопление путем лишения прав владения», то есть экспроприацию собственности у «чужих» социальных групп — крестьян, мелких торговцев, независимых предпринимателей и заводчиков» [Сафронов А. Капитализм без среднего класса // http://falangeoriental.blogspot.com/2013/01/blog-post_12.html].
«…Тотальный государственный капитализм, сотворенный в 1928-1934 годах Сталиным и его приверженцами, включал в себя и универсальную товарную форму, и прибавочную стоимость, и цикл накопления (этим направлением заведовал Госплан). В сталинизме, конечно, присутствовали элементы уравниловки и «пролетарской солидарности», но советский госкапитализм при его народной бутафории был частнособственнической, эксплуататорской хозяйственной системой. Вот только роль частного собственника в СССР исполнял не элегантный и смелый буржуа-индивид, упоительно обрисованный Вернером Зомбартом, и не цеховое сообщество грюндеров, ведущих дела в чопорном прусско-юнкерском стиле, а корпоративная по форме и кулацкая по духу элита коллективных партийных собственников. Как известно, с подачи Михаила Восленского этот класс партийцев-буржуа принято называть «номенклатурой». Сам термин был введен Сталиным в бюрократический оборот, конечно, раньше; но только после Восленского понятие стало использоваться для анализа системы советского государственного капитализма» [Сафронов А. Капитализм без среднего класса // http://falangeoriental.blogspot.com/2013/01/blog-post_12.html]. Т.е. «… реальным содержанием «строительства социализма» было строительство капитализма, под красными знаменами и с пением «Интернационала» шел процесс первоначального капиталистического накопления, отделения непосредственного производителя от средств производства и превращения вчерашнего крестьянина или ремесленника в наемного рабочего на капиталистическом производстве, процесс превращения аграрной полуфеодальной экономики в экономику индустриальную буржуазную» [Инсаров М. Век буржуазных революций закончен, век социалистической революции – впереди // http://socrev.info/?q=content/vek-burzhuaznyh-revolyuciy-zakonchen-vek-socialisticheskoy-revolyucii-vperedi].
«… После 1955 года в СССР начался сдвиг от тотальной системы управления к компрадорскому квазилиберальному капитализму… Мимикрия бывшей партийной номенклатуры и ее быстрое преобразование в класс новых собственников обусловлены тем, что трансформация СССР в … Российскую Федерацию проходила в формате одного строя. Впрочем 1990-е годы для ассортимента в состав модернизированной российской элиты были включены цеховики, фарцовщики, лидеры бандитских группировок и уполномоченные интеллигенты либеральной закваски» [Сафронов А. Капитализм без среднего класса // http://falangeoriental.blogspot.com/2013/01/blog-post_12.html].
«Советская буржуазия» уже не накапливает, а только расточает последние (собственность перемещается по правилам кланов и по их соглашениям, а не по законам рыночной конкуренции и нормам права): «...Соответственно, «экономические интересы клановой номенклатуры, видящей в западном (капиталистическом) способе производства погибель для себя, формируют антизападную политику России на международной арене. Вот она, прагматичная, можно сказать, вполне шкурная суть официозного патриотизма, украшенного идейками об «особом пути», «Третьем Риме», «русском мессианстве» и т.д. В свете сказанного понятно, что национал-демократия – это очередной русский проект европейской модернизации. Однако, в отличие от того же Столыпина, мы понимаем, что демонтаж азиатского способа производства неотделим от демонтажа архаичной имперской системы и ревизии великодержавной русской идентичности» [Широпаев А. «Золотая дремотная Азия …» // http://shiropaev.livejournal.com/27601.html].
Б. Кагарлицкий резюмирует: «… представители бюрократической и интеллектуальной элиты… понимали, что такое капитализм, а послушно идущая за ними толпа – нет. Первые были уже отчасти буржуазны, вторые – нет. Именно то, что советский человек в массе своей был совершенно не буржуазен, совершенно не готов к капитализму, создало практически идеальные политические условия для реставрации капитализма в СССР» [Кагарлицкий Б. Ю. Марксизм: не рекомендовано для обучения. – М.: Изд-во Алгоритм, Изд-во Эксмо, 2005. – С.16-17]. И не только «не готов, но и прямо «подкуплен»: «...Советские ... рабочие были в большинстве своём подкуплены за счёт империалистических сверхприбылей, развращены господством оппортунизма, существовала немалая прослойка рабочей аристократии = рабочей буржуазии ... Как раз подкупленность и мешала им понять, какой строй был в СССР и чем они на деле являлись» [Гачикус А. Пролетариат и рабочая аристократия // http://proza.ru/2009/07/14/519].
На эту госкапиталистическую сущность СССР и его сателитов указывали и политические противники большевиков с левого крыла: «... Мы являемся противниками государственного капитализма, в который ныне вырождается национализация промышленности, ибо и государственный капитализм вырождается, в свою очередь, в систему государственной эксплуатации и подчинение рабочего класса такому сильному и мощному орудию порабощения, хотя бы по названию оно и было трудовым, а не капиталистическим. Трудовое государство без самодеятельности и творчества трудящихся – это абсурд» [Союз эсеров-максималистов. Документы. Публицистика. 1906-1924 годы. — М., 2002. — С. 172]; «… Октябрьская революция, в которой мы шли вместе с вами [большевиками], должна была кончиться победой, т.к. основания и лозунги ее объективно и субъективно необходимы в нашей исторической действительности, и они были дружно поддержаны трудящимися массами. Это была действительно революция трудящихся масс, и Советская власть буквально покоилась в недрах ее... Но ваша [большевиков] политика объективно оказалась сплошным надувательством трудящихся. Вместо социализированной промышленности – государственный капитализм и капиталистическая государственность; принудительно-эксплуатационный характер остается, с небольшой разницей насчет распределения прибыли – с небольшой, т.к. ваше многочисленное чиновничество в этом строю сожрет больше кучки буржуазии...» [Гусев К.В.. Эсеровская богородица. – М., 1992. – С. 127]. Один из основателей партии эсеров и председатель Учредительного собрания В.М. Чернов в открытом письме В.И. Ульянову-Ленину писал: «… Ваш коммунистический режим есть ложь – он давно выродился в бюрократизм наверху, в новую барщину, в подневольные, каторжные работы внизу. Ваша «советская власть» есть ложь» (Цит. за: [Арутюнов А. Досье Ленина без ретуши. – М. : Вече, 1999. – С.331]).
В дни Кронштадтского восстания 1921 г. печатный орган восставших «Известия» писал: «… Гнуснее и преступнее всего созданная коммунистами каббала: они наложили руки и на внутренний мир трудящихся, принуждая их думать только по-своему. Прикрепив рабочих к станкам, создав новое рабство… Немедленно на сцену выползает ряд артийных генералов, уверенных в своей непогрешимости … За этими генералами неизбежно тащиться свора примыкающих прихвостней … Создается класс паразитов, живущих за счет масс, озабоченный собственным благополучием … как поганые грибы, вырастает роль бюрократов с девизом: «Все для себя, ничего для народа»…» (Цит. за: [Арутюнов А. Досье Ленина без ретуши. – М. : Вече, 1999. – С.304, 305]).
В апреле 1930 р. адресс ЦК ВКП(б) было направлено письмо-обращение от имени «оппозиции большевиков-ленинцев» (за подписью Х. Раковского, С. Коссиора, Н. Муралова, В. Каспаровой [«Обращение оппозиции большевиков-ленинцев в ЦК, ЦКК ВКП(б) и ко всем членам ВКП(б)» // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). – 1930. – №17-18, Ноябрь-декабрь. – http://web.mit.edu/people/fjk/BO/BO-17.html]), в котором говорилось: «…Секретари, предисполкомы, заготовители, кооператоры, совхозники, партийные и беспартийные директора предприятий, спецы, мастера, которые, идя по линии наименьшего сопротивления, водворяют в нашу промышленность потогонную систему и фабричный деспотизм – вот реальная власть в переживаемый нами период пролетарской диктатуры! Этот этап может быть охарактеризован, как владычество и междуусобная борьба корпоративных интересов различных категорий бюрократии. От рабочего государства с бюрократическими извращениями – как определял Ленин нашу форму правления – мы развиваемся к бюрократическому государству с пролетарско-коммунистическими пережитками. На наших глазах оформился и дальше оформляется большой класс правящих, имеющий свои внутренние подразделения, растущий путем расчетливой кооптации, через прямое и косвенное назначенчество (путем бюрократического выдвиженчества или фиктивной выборной системы). Объединяющим моментом этого своеобразного класса является та же своеобразная форма частной собственности, а именно государственная власть. «Бюрократия имеет в своем обладании, – писал Маркс, – на правах частной собственности государство» («Критика государственного права Гегеля») [Оппозиция в ВКП(б) // http://1neurozentorro1.livejournal.com/388861.html]. В 1932 году появилось Обращение ко всем членам ВКП(б) Мартемьяна Рютина, где, вчастности, провозглашается, «…Партийный аппарат в ходе развития внутрипартийной борьбы и отсечения одной руководящей группы за другой вырос в самодовлеющую силу, стоящую над партией и господствующую над ней, насилующую ее сознание и волю. На партийную работу вместо наиболее убежденных, наиболее честных, принципиальных, готовых твердо отстаивать перед кем угодно свою точку зрения членов партии чаще всего выдвигаются люди бесчестные, хитрые, беспринципные, готовые по приказу начальства десятки раз менять свои убеждения, карьеристы, льстецы и холуи» [Оппозиция в ВКП(б) // http://1neurozentorro1.livejournal.com/388861.html].
В листовке, распространявшейся на московских заводах в 1928 г. и, судя по содержанию, выпущенной децистами, говорилось: «… Рабочий класс, низведенный со степени господствующего класса, стал наемным рабочим, продавая свою рабочую силу социал-бюрократам, которые не меньше, а больше эксплуатируют рабочий класс, жирея за счет его пота… Фактически власть перешла в руки мелкобуржуазных социал-бюрократов (чиновников), организовавшись в особый класс, прикрывая свое господство и диктатуру над пролетариатом якобы существующей диктатурой пролетариата…» (Цит за: [Инсаров М. О причинах пассивности пролетариата // http://sozrev.org.ua/archives/42]).
Один из видных теоретиков марксизма 20-го века, ведущий идеолог британской Социалистической Рабочей Партии (Socialist Workers Party) Тони Клифф (1917-2000) в 1948 г. написал фундаментльную работу «Государственный капитализм в России», которая, наряду с «Преданной революцией» Л.Д. Троцкого, является одной из основных книг, предлагающая «марксистский анализ природы Советского государства». Данная работа на русском языке издавалась единственный раз в самом начале 90-х усилиями редакции бюллетеня «Социалистический Рабочий» [Клифф Т. Государственный капитализм в России / Пер с англ. // http://www.marksizm.info/content/view/5155/60/].
Также о том, что Советский Союз является не переходной формой от капитализма к социализму, а особым типом общества – «бюрократический капитализмом», заявили троцкисты из группы «Социализм или варварство» (1948-1956 гг.) К. Касториадис и К. Лефор (к этой группе также пригадлежали Ги Дебор, Ж.-Ф. Лиотар и др.). «Бюрократический капитализм» – это общество, которое основано на эксплуатации без классических законов буржуазной конкуренции, но с ценностями типичного капитализма. Государственная собственность на средства производства не только не ведёт к социализму, но и напротив, может привести к увеличению эксплуатации и угнетения.
Они также выступили против требований защищать сталинистское общество от капитализма. Советский Союз не является рабочим государством, а советская бюрократия защищает свои собственные интересы, а не интересы советских рабочих. Из-за того, что большевики насильственно прервали революционное развитие страны и отбросили ее назад — в экономическом отношении чуть не в середину прошлого века, а политическом — частью ко временам Петра Великого, а отчасти — Ивана Грозного, поэтому полностью легитимной является организация «интернациональной социалистической интервенции» против Советской власти в пользу восстановления политических завоеваний февральско-мартовской революции (из открытого письма П.Б. Аксельрода – Ю.О. Мартову в сентябре 1920 г.).
Нельзя сказать, что и после разгрома троцкистов и бухаринцев некоторые идеалисты-большевики не пытались «вернуть революции её антикапиталистический характер». Достаточно вспомнить имена О.А. Пятницкого, С.В. Косиора, Р.И. Эйхе, В.И. Варейкиса, М.М. Хатаевича, Б.П. Шеболдаева, которых, однако, Сталину удалось столкнуть лбами с «явными партийными олигархами» С.Г. Орджоникидзе, В.В. Куйбышевым, Н.И. Ежовым, В.Я. Чубарем, М.Н. Тухачевским, П.П. Постышевым, М.М. Литвиновым, Л.З. Мехлисом и др.
Правда, некоторые рьяные коммунисты пытаются доказать, что сталинские репрессии и были «пролетарской антибюрократической и антиноменклатурной революцией» [Цыркун С.А. Сверхсекретная история Большого террора. На пути к 1937 году. Сталин против «красных олигархов». – М.: Яуза; Эксмо, 2010. – 352 с.].
Но насколько это далеко от реальности. Сталинские «чистки» были необходимы именно потому, что бюрократия доказала свою неспособность управлять производством, бюрократическое планирование, основанное на власти узкого слоя управленцев, оказалось не лучше «анархии рынка». Сталинская внутренняя политика на перетряхивание кадров лишь являлась аналогом впрыскивания транквилизаторов в расслабляющееся тело самодовольного властвующего бюрократического слоя. Сам «… сталинский террор – террор не революции, а контрреволюции, террор, неизбежный для осуществления первоначального накопления капитала, и, как таковой, далеко не уникальный. Он лишь сконцентрировал в 25 годах все те ужасы, какие заняли в Англии 250 лет, и лишь настолько превосходил последние размахом, насколько завод 20 века превосходит мануфактуру 16 века. Но чем 10 лет «за колоски» хуже смертной казни за бродяжничество, чем ГУЛАГ хуже работного дома? Даже фальсифицированные процессы с покаяниями подсудимых находят полную аналогию в Англии Генриха Восьмого, с той только разницей, что в варварском СССР расстреливали, а в «матери европейских свобод» существовала такая милая вещь, как «квалифицированная казнь за государственную измену» (повешение не до смерти, затем вырезание внутренностей и половых органов и четвертование), юридически отмененная лишь в 19 веке» [Инсаров М. Век буржуазных революций закончен, век социалистической революции – впереди // http://socrev.info/?q=content/vek-burzhuaznyh-revolyuciy-zakonchen-vek-socialisticheskoy-revolyucii-vperedi].
Ни о какой «сталинской антибюрократической революции» речи быть не может!
В основном сталинские репрессии 30-х и 50-х гг., межгрупповая борьба внутри КПСС во второй половине 50-х – первой половине 60-х гг. ХХ в. представляла лишь внутриклассовую борьбу собственников за перераспределение. «...Хрущёвская «десталинизация» ... отражала интересы новой буржуазии, народившейся при Сталине и нуждавшейся в демократических свободах для борьбы со старой, сталинской, буржуазией» [Гачикус А. Из истории мирового революционного движения // http://proza.ru/2009/07/14/541].
Правда, ряд коммунистов-романтиков из группы левых радикалов (Жак Каматт, Джианни Коллу), разорвавшей в конце 60-х гг. ХХ в. с Итальянской компартией, не утруждая себя анализом причин появления и специфики государственного капитализма в СССР, утверждали, что «госкапитализма не существует как явления» и что не следует поддаваться якобы мнимой теории о «иерархическом бюрократическом капитализме».
Но они весьма точно определили социально-юридический феномен «советского строя», вытекающего именно с абсолютизации капиталистических отношений: как в СССР, так и в мировом коммунистическом движении властью овладела «клика гангстеров совершенно чуждых теории и пролетариату»: «… Существование банд происходит из тенденции капитала к поглощению своих противоречий. Антикапиталистические движения поглощаются и воспроизводятся в фиктивной форме…. Движение отрицания растворяется в бандах, которые реализуют его внешний облик. Банда также выполняет ещё одно требование капитала: она заменяет все естественные или человеческие предпосылки предпосылками, определяемыми капиталом … В своих внешних связях политическая банда стремится скрывать существование клики, ведь для успешной вербовки ей нужно иметь привлекательный внешний вид. Она покрывает себя вуалью скромности, чтобы увеличить свою власть … Рассматривая всех за пределами банды как идиотов, она считает своим долгом публиковать банальности и всякую чушь, чтобы привлечь побольше этих идиотов. В конце концов, она сама соблазняется своей собственной чушью и поглощается окружающей средой. Однако, когда новая банда займёт место предыдущей, её первый теоретический вопль будет состоять из описания всех проступков и ошибок тех, кто предшествовал ей. Чтобы снова начать великий путь обольщения, новая банда должна найти новый язык, она должна создать собственный, неповторимый образ. Оказавшись в банде (или на другом предприятии), человек психологически привязывается к нему. Если он обладает какими-то навыками, способностями, то банда тут же начинает эксплуатировать их, и человеку не нужно усваивать «теорию». В обмен на это ему дается место в правящей клике, его делают мелким лидером. Если же он не показывает выдающихся способностей, то вход в банду обменивается на распространение ее позиций … Неспособность самостоятельно отстаивать теоретические взгляды ведет к тому, что индивиды стремятся укрыться за авторитетом другого члена, который объективно становится лидером, или за группой, которая становится бандой. В отношениях с людьми за пределами группы индивид использует своё членство как средство обособления и дифференциации. Всё это, в конечном счёте, делается для того, чтобы оградить себя от признания своих собственных теоретических недостатков. Принадлежать, чтобы исключать, – вот суть внутренней динамики банды, основывающейся на противопоставлении внешнего и внутреннего. Желание принадлежать к банде происходит из желания идентифицироваться с группой, обладающей высоким престижем: теоретическим престижем для интеллектуалов и организационным престижем для так называемых практиков … Таким образом, капитализм есть торжество организации, и формой такой организации является банда. Это торжество фашизма. В Соединённых Штатах рэкет процветает на всех уровнях общества. Тоже самое и в СССР … Утописты надеялись, что всё человечество в конечном итоге будет включено в их общины, но в действительности их общины были поглощены капиталом … Сегодня … любые «организации», заявляющие о своём пролетарском характере, на деле же являются бандами или кликами, которые при посредничестве государства играют ту же роль, что и все другие группы, находящиеся непосредственно на службе капитала … Поэтому пролетариату, вместо того, чтобы заменить их, необходимо их уничтожить … Не достаточно развивать критику капитала и даже говорить о ненужности организационных связей; необходимо избежать воспроизведения структуры банды, так как она есть естественный, спонтанный продукт общества … Революционер не должен идентифицировать себя с группой, но должен осознавать себя в теории, независящей от группы и являющейся выражением существующей классовой борьбы … Более того, стремление к теоретическому развитию должно реализоваться автономно и индивидуально, а не с помощью группы … поддерживать сеть личных контактов с людьми, добившихся (или находящимися на пути к этому) высочайшего уровня теории … Революция будет направлена на примирение человека с природой, коммунистическая революция будет также восстанием природы (т. е. восстанием против капитала; причём только через новые отношения с природой) … В данных обстоятельствах и в ходе конкретных действий революционное течение будет структурировано, и структурирование будет проходить не пассивно и спонтанно, а всегда будет направленно в сторону реализации истинного Gemeinwesen и общественного человека, что предполагает примирение людей с природой» [Каммат Ж., Коллу Д. Об организации // http://revsoc.org/archives/7348].
Окончательный отказ от большевистской романтики и официальное возвращение на рыночные, хотя и умеренные, отношения произошли уже в феврале 1952 года, когда И.В. Сталин фактически заявил о размежевании с “экономикой” марксизма (см. работу «Экономические проблемы социализма в СССР», 1952 г.; глава 2. Вопрос о товарном производстве при социализме, четыре последние абзаца этой главы): «... наше товарное производство коренным образом отличается от товарного производства при капитализме» (“Экономические проблемы социализма в СССР”, Гос. изд. политической литературы, 1952 г., стр. 18).
Якобы потому, что в Советском Союзе как налогово-дотационный механизм был ориентирован на снижение цен по мере роста производства в государстве-суперконцерне, так и потому, что капиталистические категории как, например, товарно-денежные отношения, прибыль якобы теряют капиталистическую сущность и превращаются в «социалистические», поскольку они служат не капиталисту, а всем членам общества.
«… Служат-то они всем членам общества. Но только почему-то эксплуататорскому классу начальствующего меньшинства они служат больше: результатами труда, создаваемыми всем обществом, больше пользуется в личном плане эксплуататорское меньшинство, чем пролетарское большинство. Мало того, тот общий (государственный) капитал, который служит всем членам общества, порой создается на горе и крови части общества, как это имело, например, место в период насильственной (ускоренной) коллективизации, когда индустриализацию проводили за счет крестьян. Кроме, того, СССР извлекал прибыль не только в результате эксплуатации своих пролетариев, но и трудящихся стран, которым предоставлялась «помощь» в виде кредитов (прибыль имела вид процентов за предоставляемый кредит). И если созданная внутри страны прибыль как-то служила пролетариям советского общества, то прибыль, извлекаемая от эксплуатации трудящихся других стран, этим трудящимся уже не попадала» [Георг. Реставрация или модификация? //http://socrev.info/?q=content/restavraciya-ili-modifikaciya].
Также И.В.Сталин продолжает: «… Более того, я думаю, что необходимо откинуть и некоторые другие понятия, взятые из «Капитала» Маркса, … искусственно приклеиваемые к нашим социалистическим отношениям. Я имею ввиду, между прочим, такие понятия, как «необходимый» и «прибавочный» труд, «необходимый» и «прибавочный» продукт, «необходимое» и «прибавочное» время… Я думаю, что наши экономисты должны покончить с этим несоответствием между старыми понятиями и новым положением вещей в нашей социалистической стране, заменив старые понятия новыми, соответствующими новому положению. Мы могли терпеть это несоответствие до известного времени, но теперь пришло время, когда мы должны, наконец, ликвидировать это несоответствие» («Экономические проблемы социализма в СССР”, Гос. изд. политической литературы, 1952 г., стр. 18, 19).
Если из политэкономии марксизма изъять упомянутые Сталиным понятия, то от неё ничего не останется, со всеми вытекающими из этого для марксизма последствиями. Вместе с «прибавочным продуктом» и прочим исчезнет мираж «прибавочной стоимости», которая якобы существует и которую эксплуататоры присваивают, но которую Сталин не упомянул явно. По существу Сталин прямо указал на методологическую несостоятельность марксистской политэкономии: все перечисленные им её изначальные категории неразличимы в процессе практической хозяйственной деятельности. Вследствие этого они объективно не поддаются измерению. Поэтому они не могут быть введены в практическую бухгалтерию ни на уровне предприятия, ни на уровне Госплана и Госкомстата. Он не сказал всего прямо, поскольку понимал, что даже в конце его жизни прямое выступление против марксизма не было бы понято и принято в советском обществе, разум которого по-прежнему дремал или был занят ерундой в узде марксистской догматики и цитат [Радайкин О. Сталин – победитель маркизма // http://www.newsland.ru/News/Detail/id/470078/cat/94/].
В апреле 1952 года в Москве состоялось международное экономическое совещание, на котором СССР, страны Восточной Европы и Китай предложили создать зону торговли, альтернативную долларовой зоне. Причём громадный интерес к этому плану проявили также: Иран, Эфиопия, Аргентина, Мексика, Уругвай, Австрия, Швеция, Финляндия, Ирландия, Исландия. На совещании И. Сталин предложил создать свой «общий рынок». Более того, на совещании была озвучена идея введения межгосударственной расчётной валюты. Учитывая, что инициатором замысла создания альтернативного долларовой зоне торговли фактически трансконтинентального «общего рынка» был СССР, то и межгосударственной расчётной валютой в таком «общем рынке» все шансы имел стать именно советский рубль, определение курса которого уже было переведено на золотую основу.
Ранее И. Сталину это не удалось, когда в конце 20-х гг. ХХ в. попытался требовать «экономического раскулачивания», подразумевающее, что колхозы как экономически более сильные на селе, чем любой отдельно взятый кулак или даже их группа, вынуждали бы кулачество прекратить свою хозяйственную деятельность в виду неспособности конкурировать в производстве, особенно товарного хлеба. Вместо этого партийные секретари пошли по пути «административного раскулачивания» с применением силы ОГПУ. В этом был немалый расчет троцкистской оппозиции, стремившейся таким образом спровоцировать мощный социальный взрыв в стране и перехватить власть.
Также в 60-е гг. ХХ в. «бил тревогу» еще один революционер-идеалист – В.М. Молотов (Скрябин), однако, не мало приложившийся к созданию самого госкапиталистического строя в СССР на посту главы советского правительства (1930-1940 гг.). В своей записке советскому руководству «Об экономических основах социалистического общества в области экономики» он указывал: «...Особенно после XX съезда КПСС руководство партии, когда первым секретарем ЦК КПСС был П. С. Хрущев, и также в последующее время взяло курс не на преодоление товарно-денежных отношений, а, наоборот, на сохранение и, больше того, на дальнейшее развитие и углубление роли товарно-денежных отношений в СССР. Тем самым фактически был произведен определенный поворот в экономической политике партии, хотя прямо об этом нигде не сказано. Этот поворот заключается в следующем: в то время как партия всегда исходила из принципиального марксистско-ленинского положения, что в социалистическом обществе «производители не обменивают своих продуктов» и, следовательно, всегда признавала несовместимость развитого социализма и товарно-денежных отношений, теперь стали выдвигать другую установку, будто товарно-денежные отношения должны существовать в течение всего периода социализма. Нет никаких оснований замалчивать, что эта новая для партии установка противоречит основным принципам научного социализма» (Цит за: [Елисеев А. 1937. Сталин против заговора «глобалистов». – М. : Яуза; Эксмо, 2009. – С.242]). Правда, как видим, опальный пенсионер всесоюзного значения «слегка» слукавил, указав на время «поворота экономической политики КППС» после ХХ съезда партии (1956 г.), а не до него.
Окончательный провал госкапитализма СССР произошёл тогда, когда в 70-80-х годах ХХ в. происходило становление технологий пятого поколения (микроэлектроника). СССР пропустило этот научно-технический поворот, занимаясь выяснением схоластического вопроса «Какой вид собственности лучше – частная или общественная?», тогда как внимание следовало бы обратить внимание на очередную смену технологического уклада. Решая экономические вопросы за счет экспорта нефти в обмен на импорт западных технологий и товаров широкого потребления, т.е. фактически став сырьевым придатком внешнего капиталистического рынка, вместе с технологиями и товарами СССР импортировал и зависть к Западу как «раю на Земле» и идеи либеральной демократии. Аналогично Китай, пропустив поворот в очередной технологический уклад (NBIC – нанотехнологии, биотехнологии, информационные технологии и когнитивные науки), стал работающей на внешний рынок фабрикой машинного производства товаров, тогда как конструкторское бюро и технологическая лаборатория нового уклада принадлежат США, т.е. Запад капитализировал знания и уже захватилкомандные высоты в создании образов, стилей и стандартов, метатехнологий и технологических принципов, конструировании технических решений и в высокотехнологичном производстве [Девятов А. Падение социализма в СССР. И уроки для Китая // http://ss69100.livejournal.com/327848.html].
«… В таких условиях закономерен был тот переворот в 1991 году, который узаконил в СССР частный капитал и привел к распаду страны. Никакой реставрации капитализма у нас не произошло, так как мы из него и не выходили. Капитализм у нас просто модифицировался» [Георг. Реставрация или модификация? //http://socrev.info/?q=content/restavraciya-ili-modifikaciya]. Как замечает популярный консервативный идеолог из Британии Найел Фергюсон, в Российской Федерации и после 1991 г. в форме компрадорско-мародерского режима сохраняется все та же классическая марксистско-ленинская модель государственно-монополистического капитала («империализма»), но основанная на азиатском способе производства, и теперь базируемого на нефтяной трубе и обслуживающем её персонале. А.И. Субетто дополняет: «Капитализм в России начала XXI века – это не капитализм в его классической характеристике, это колониальная, спекулятивно-компрадорская капиталократия, не способная создать производительную экономику принципиально, живущая за счет «запасов» или «резервов» советской экономики, которые «проедаются», конвертируются в «денежной, долларовый капитал», вывозимый олигархами через оффшоры за границу» [Субетто А.И. Миссия коммунизма в ХХІ веке // http://www.trinitas.ru/rus/doc/0033/001a/00331734.htm].
Опыт ХХ в. доказал, что государственная собственность на средства производства не только не ведет к социализму, но и напротив, ведет только к увеличению эксплуатации и угнетения.
И в первую очередь, построить коммунизм в СССР на базисе существующего государственного капитализма невозможно было потому, что «… социализм, в отличие от капитализма, как качественная целостность, как система механизмов саморегуляции не может сложится в недрах капиталистического общества. Капитализм не создает ни мотивов нового коллективистского способа производства, ни его субъектов, то есть людей, подготовленных к тому, чтобы строить новую систему экономических отношений. Вопрос о том, кто может заменить организаторов капиталистического производства, заинтересованных в прибылях, несущих материальную ответственность за свои решения, заботящихся о сохранении преемственности квалифицированного руководства, так и не был систематически рассмотрен в работах классиков… В том, что капитализм не готовит самое главное, то есть человеческий фактор коллективистского производства, большевики убедились только после Октября, … что без трудовой повинности, насильственного принуждения к труду новое общество построить невозможно…» [Ципко А. Насилие лжи, или Как заблудился призрак. — М.: Мол.гвардия, 1990. — С.73].
«... Ленин, как и Маркс, ничего конкретного не предложил. Все, что он оставил на этот счет – упоминание, что «распределение должно осуществляться не через рынок». Нахождение конкретной формы уничтожения рынка оставалась делом борьбы будущего. То, что классики марксизма не нашли такого способа показывает не их слабость, и не слабость теории, а то, что тогдашнее реальное общественное развитие не давало возможности непосредственно перейти к коммунизму. Не были достаточно развиты средства производства, следовательно, общественные отношения не перейти на новый этап развития» [Самарский А. Научно-обоснованная альтернатива рыночной анархии (на материале ОГАС и Киберсин) // http://samarskii.livejournal.com/9741.html].
Единственную ценность реализации государственного капитализма в России русские «почвенники» и европофобы типа С.Г. Кара-Мурзы, А.И. Елисеева, А. Проханова и др. усматривают в том, что существующий государственно-корпоративный строй в России, переформатированный «питерскими силовиками», является той единственной «скрепой», удерживающей страну и не дает ей обрушиться.
Также они ставят В.И. Ленину и большевикам в заслугу, что те «спасли государственность и самобытность» России, что нарушив важнейший постулат марксизма, выдвинули идею союза рабочего класса и крестьянства, который осуществит антибуржуазную революцию вместо того, чтобы пролетариат помог буржуазии расчистить путь для развития капитализма в России (как, собственно, это произошло на практике в национал-социалистической Германии).
И.В. Сталин в полной мере оказался верным продолжателем В.И. Ленина, добавив в практику строительства русского социализма рядом с русским грубым общинно-артельный коммунизмом ещё и великорусскую национал-антисемитскую составляющую («слава русского оружия», «первенство русской науки», борьба с «безродными космополитами» и проч.). В работе «Марксизм и вопросы языкознания» (1950 г.) И.В. Сталин провозгласил, что «… нация и национальный язык являются элементами высшего значения и не могут быть включены в систему классового анализа, созданную марксизмом. Они стоят над (!) классами и не подчиняются диалектическим изменениям, которые являются следствием борьбы классов. Более того, именно нация сохраняет общество, раздираемое классовой борьбой. Лишь благодаря нации классовые битвы не приводят к распаду общества. Нация и язык связывают в одно целое поколения прошлого, настоящего и будущего. Поэтому они переживут классы и благополучно сохранятся в «бесклассовом обществе» [Елисеев А. 1937. Сталин против заговора «глобалистов». – М. : Яуза; Эксмо, 2009. – С.273-274].
В конце концов, этот союз просоветского черносотенства и чекизма-большевизма открыто реализовался в конце ХХ – начале ХХI вв. как союз почитателей России вообще, но не России трудящихся и для трудящихся: «…при Путине-Медведеве … Россия – достаточно сильное капиталистическое государство, активно соперничающее с другими странами за «место под солнцем», откровенно проамериканские либералы оттеснены от власти, в правительственных СМИ круглые сутки – восхваление армии, «традиций русского оружия», «величия России». Для патриотов, точнее буржуазных патриотов, выступающих за укрепление буржуазного государства, в этом и состоят главные стремления. Что касается их ностальгии по СССР и социализму – то здесь им достаточно красивой вывески, признания советского периода частью истории «тысячелетней России». Здесь режим тоже готов идти навстречу «красно-белым», восхваляя достижения СССР в абстрактно-патриотическом духе, одновременно поливая грязью «экстремистское учение о классовой борьбе», интернационализм, атеизм и прочие вредные для буржуазии вещи, без которых настоящий советский патриотизм на самом деле немыслим… в случае усиления просоветских настроений в обществе режим вполне может пойти и на другие символические уступки этим настроениям. Так, к ликованию многих возвращена мелодия гимна СССР… И проводящееся «патриотическим правительством» наступление на остатки социальных гарантий, коммерциализация образования и здравоохранения, ужесточение трудового законодательства, репрессии против рабочих профсоюзов — все это не имеет большого значения для буржуазных патриотов. Неудивительно, ибо за высокопарными словесами о «величии России» скрываются интересы класса паразитов — частных собственников. Как и в любой стране мира, буржуазный патриотизм в РФ является давно испытанным орудием одурачивания трудящихся…» [Colonelcassad. О солдатах буржуазной «империи» // http://colonelcassad.livejournal.com/941538.html?style=mine#cutid1].
Классическим примером таких «имперских шаманов-убаюкивателей» является писатель-«футуролог» Максим Калашников (Владимир Кучеренко), автор целого ряда бестселлеров, воспевающих великую советскую цивилизацию – и исполненных надежды на то, что цивилизация эта не ушла в прошлое, а затаилась где-то, и вот-вот выберется из тайного хранилища, громыхая стальными гусеницами танков и взрывая тишину ревом ракетных двигателей. В 1994-2001 гг. он работал правительственным обозревателем «Российской газеты». Сюда же относятся «… КПРФ, превратившись окончательно в левую подпорку буржуазного режима, пропагандируя русский национализм и поддерживая российский капитал в его империалистических устремлениях. Этот выбор сделал Кургинян со своими сторонниками, став на сторону власти под предлогом «предотвращения оранжевой революции». Теперь выбор сделали и патриоты «Изборского клуба»…» [Colonelcassad. О солдатах буржуазной «империи» // http://colonelcassad.livejournal.com/941538.html?style=mine#cutid1].
Их великодержавные комплексы «… тормозят нормальное развитие Традиции в России и вместо борьбы с местным Капиталом и Мегаполисом вся энергия духа уходит в реваншистский свисток» [Волынский А. Re: Королевская свадьба // http://intertraditionale.kabb.ru/viewtopic.php?f=43&t=1453&st=0&sk=t&sd=a&start=10#p11982].
Однако это мнение «убаюкивает» сознание, «вытесняет» представление о катастрофе, является шаманским камланием, убеждающим, что если бы последовал развал, то катастрофические последствия были бы несопоставимы даже по порядку последствий ни с какой коррупцией и приватизацией [Борисов Б. Корпорация Россия // Новые хроники. – 2009. – 17 августа // http://novchronic.ru/3947.htm].
Да, якобы, существует вариант не «госкапиталистической» диктатуры пролетариата: «…под диктатурой пролетариата мы понимаем не госкапиталистическую диктатуру партии, как большинство марксистов, а воинственную антиполитическую борьбу пролетариата. Диктатура пролетариата не может принимать форму государства, а наоборот означает разрушение государства пролетариатом. Проблема в прошлых революциях была в том, что спонтанно возникшие революционные массовые организации не стали сознательными органами революции. Например во время немецкой революции 1918 года Рабочие Советы самораспустились в пользу парламентской республики» [Социальная революция и возиожный переходный период между капитализмом и бесклассовым обществом // http://tenoxx.livejournal.com/1740.html]; «…Диктатура пролетариата не может принимать форму государства, как это утверждают марксисты, а может только являться разрушением государства пролетариатом: она является той стальной метлой, которая выметает прочь все капиталистическое дерьмо. Уже во время воспроизводительной классовой борьбы, пролетариат вынужден действовать авторитарно и применять насилие по отношению к капиталистам, менеджерам, ментам и штрейкбрехерам … Конечно диктатура пролетариата не является самоцелью. В воспроизводительной классовой борьбе она является средством для достижения цели повышения зарплаты, сокращения рабочего дня или предотвращения закрытия предприятий. Во время социальной революции она ставит перед собой цель разрушения государства и упразднения капиталистического товарного производства, и вместе с этим упразднения себя как класса. Во время воспроизводительной классовой борьбы диктатура пролетариата может выражаться не совсем четко, но в социальной революции она должна показать всю свою беспощадность против вооруженной контрреволюции и репрессивную терпимость против невооруженной … Органами пролетарской самоорганизации являются стачечные комитеты, общие собрания, рабочие советы и т.д., если они будут иметь тенденцию определения социальной жизни и частично лишат могуществагосударство, то они в зародыше станут органами диктатуры пролетариата» [Революционное самоупразднение пролетариата // http://tenoxx.livejournal.com/2101.html].
В результате, якобы, «… после разрушения государства и отменны капиталистического товарного производства органами пролетарской самоорганизации, диктатура пролетариата переходит в «Свободную ассоциацию свободных производителей» и это будет актом самоликвидации пролетариата … Бесклассовое общество по всему миру станет истинной человеческой глобализацией … посредством разрушения национального государства» [Социальная революция и возможный переходный период между капитализмом и бесклассовым обществом // http://tenoxx.livejournal.com/1740.html].
Но если «госкапитализм» все же имел возможность не единожды реализоваться в истории, вариант же «антигоскапитализма», однако, остается, лишь утопическим фразерским фетишизмом, не учитывающим фрактальность любого социального организма – будь-то «государство», будь-то пролетариат, будь-то «свободная ассоциация свободных производителей» – в структуре они воспроизводят иерархию, где есть руководящая верхушка и от них оторванные рядовые члены, этакие «джи» («долгожители») и «кжи» («краткожители») из утопического мира общества «восточного способа производства» Торманс в романе И. Ефремова «Час Быка».Можно считать, что тут имеет место гегелевская диалектика «господина» и «раба» (см. его «Феноменология духа»). Или, иными словами, общество всегда делиться на «банду» и «идиотов» («лохов»).
Комментариев нет:
Отправить комментарий